Мой город — Москва
Выбрать другой город:
Учёба.ру WWW.UCHEBA.RU
 

«Изучение истории
обогатит вашу культуру»

Дмитрий Беляев уже более 15 лет занимается дешифровкой письменности майя, и достиг в этом определенных успехов. Он рассказал о том, зачем нужно изучать надписи древнего и жестокого народа.
Светлана Герасева
редактор журнала «Куда пойти учиться»
12 сентября 2014
 

Дмитрий Беляев

Образование
Выпускник факультета истории, политологии и права РГГУ. В 1996–1997 годах прошел стажировку в Автономном университете Юкатана (Мерида, штат Юкатан, Мексика).
Чем известен
Ведущий российский специалист по иероглифической письменности майя. Научный сотрудник Месоамериканского центра РГГУ, директор Российско-гватемальского центра по изучению майя имени Ю.В. Кнорозова. Действительный член Европейской ассоциации майянистов WAYEB.

«Бабушка, это не наша Тула»

Дмитрий, вы помните, с чего началось ваше увлечение древним миром?

Я родился в Туле и провел там большую часть детства. Однажды мне подарили книгу, которая была посвящена древним цивилизациям Америки. Под одной из иллюстраций была подпись: «Каменные статуи на главной площади Тулы». В Мексике действительно существует такой город. Это древний Толлан, столица тольтеков, название которого трансформировалось в испанском языке. Моя бабушка, большая патриотка родных мест, увидев эту фотографию, сказала: «У нас ничего такого нет!». Я ей объяснил: «Бабушка, это не наша Тула, это в Мексике». Тогда она потребовала, чтобы я сделал на семейном собрании доклад и объяснил, почему в Мексике есть своя Тула. Так и возник мой интерес к древней Америке.

Как он трансформировался в увлеченность именно майя?

Благодаря Юрию Валентиновичу Кнорозову. Я прочитал про человека, который решил одну из величайших загадок в мировой истории, дешифровал письменность майя, при этом находясь в России. На меня это произвело большое впечатление. Я понял, что можно заниматься неизученной цивилизацией, и это меня заворожило. Или, если использовать термин Кнорозова, — «фасцинировало». Судьба моя была определена.

Есть мнение, что ученые пытаются ответить на вопросы, которыми они задавались в детстве. Например, юный Эйнштейн якобы хотел узнать, что случится с телом человека, если его разогнать до скорости света. А у вас были такие детские вопросы?

После того как я узнал про дешифровку Кнорозова, у меня возникли вопросы: «А что же там сказано в этих надписях майя? Как они жили? Какая у них была культура?». Я хотел заниматься политической историей и поначалу не думал, что буду читать сами иероглифы — предполагал, что почти все тексты уже прочитаны Кнорозовым. И как сейчас я помню свой шок, когда я пришел в историческую библиотеку и взял книгу «Надписи майя». Там не было переводов, только иероглифы! Я впал в депрессию — ведь теперь нужно изучать это все, разбираться в этих картиночках, головах животных и птиц. Этот вызов стимулировал меня на исследовательскую работу.

Чем вас так заинтересовала расшифровка фонетического письма майя?

Каждому человеку интересно разгадывать загадки, это дает пищу для ума. Письменность майя довольно сильно отличается от нашей и предоставляет мозгу большой простор для деятельности. С другой стороны, через эти иероглифы открывается древняя культура народа. Можно попытаться взглянуть глазами майя на свою жизнь, на общество, на природу. Это безумно интересно. Сегодня, спустя шестьдесят лет после первой дешифровки текста, мы все равно далеки от полного понимания культуры этого народа. Письменность майя существовала около двух тысяч лет, претерпевая сильные изменения. Каждый год обнаруживаются новые памятники с новыми знаками. Я думаю, что этот процесс никогда не закончится. Исследовательской деятельности хватит на многие поколения майянистов.

Один из майя

Вас и американца Дэвида Стюарта иногда называют крупнейшими исследователями майя. Согласны?

Нет, я думаю, что это преувеличение. Нас трудно сравнивать. Из американских исследователей Дэвид Стюарт сейчас, безусловно, крупнейший, самый важный специалист. Мы давно и хорошо знакомы. Стюарт — это опять-таки пример человека, который был увлечен выбранной дисциплиной с детства. Но у него, в отличие от многих, были отличные стартовые возможности для того, чтобы реализовать свои мечты. Отец Дэвида, Джордж Стюарт, был одним из исполнительных директоров National Geographic Society, он увлекался археологией и интересовался культурой майя. Вдвоем они часто путешествовали по Мексике и Гватемале. Есть фотографии, где маленький Дэвид сидит среди руин, смотрит на древние стелы, что-то зарисовывает.

А Дмитрий Беляев — в большей степени историк или филолог?

Я работаю в такой сфере исторического знания, где трудно разграничить филологию и историю. Мне кажется, что каждый филолог — немного историк и наоборот. Российские исследователи долгое время не имели возможности ездить в Мексику и получать источники непосредственно с места раскопок. Нам приходилось изучать копии надписей, по полной использовать свой филологический и лингвистический бэкграунд, вгрызаться в каждый символ. Такое детальное изучение — отличительная черта российской майянистики.

Вы говорите на языке майя?

Тексты майя написаны на древнем иероглифическом языке, который сейчас уже не существует. Зато на территории Мексики очень распространен юкатекский майя. Я овладел этим языком, когда учился в университете Юкатана. Сейчас без практики мне изъясняться трудно, но разговорные навыки довольно быстро восстанавливаются в ходе общения. Однажды я гулял по Мериде, одному из моих любимых городов Мексики. Туда на выходные съезжаются люди из окрестных деревень. Они майяговорящие, немного знают испанский. Сначала женщины продают свои продукты на базаре, а потом гуляют по городу. Многие старушки, которые уже продали товар, сидят около рынка, болтают друг с другом в ожидании своих автобусов, иногда просят деньги у туристов. Проходил мимо такой группы женщин. Одна из них обратилась ко мне: «Не дадите ли мне один песо?» А другая, сидевшая рядом, ответила ей вместо меня на майя: «Ты что не видишь? Это же белый, он не понимает». «Мату наа тик» — «Он не понимает». Ну, а я, вместо того чтобы промолчать, сказал старушке: «Хаакин мату наа тик». «Хорошо, я, действительно, не понимаю».

Вопрошавшая меня первой неожиданно вскочила и сказала: «Сеньор говорит на майя! Тогда он мне должен не один песо, а целых пять, ведь он один из наших!»

Сны о ягуарах

По телевизору говорят, что древние майя — это не индейцы, а потомки атлантов, а то и вовсе пришельцы из космоса. Как вы к этому относитесь?

Это весело, потому что дает тебе понять, что ничто не ново под луной. В действительности про то, что майя связаны с Атлантидой, придумано не сейчас и не 20 лет назад, и не тридцать, и не пятьдесят, впервые эти идеи возникли в конце XIX века, когда появилась сама идея Атлантиды. Не в науке естественно, а в околонаучных кругах. Все эти аргументы одни и те же, они повторяются, повторяются, повторяются. Майя — потомки вовсе не фараонов и не инопланетян. Они мигранты с севера, потомки тех переселенцев, которые перешли через существовавший в древности Берингов перешеек и заселили Новый Свет.

Чем древние майя отличались от нас?

Прежде всего, специфическим внешним видом, и это тоже один из моментов, который постоянно добавляет мистики и экзотики. Средний рост у них был небольшой: метр пятьдесят восемь — метр шестьдесят четыре. Причем мы это знаем по погребениям горожан и знатных людей, которые питались лучше. Наверное, крестьяне были даже пониже. Нос у древних майя начинался прямо от середины лба, фактически у них не было переносицы. Они имели своеобразный «рыбный» профиль, на основании чего предполагалось, что они чуть ли не потомки инопланетян. Это, конечно, полнейшая ерунда. Ну и, конечно же, поскольку их культура сформировалась в других условиях, нежели наша, они по-другому смотрели на мир.

В чем это выражалось?

С одной стороны, в большей открытости. Индейские дети и сейчас на порядок более веселые, чем наши. С другой стороны, в вере в сверхъестественных существ. В мире древних майя есть умершие предки, которые не исчезли, а перешли в другой мир и оттуда влияют на жизнь людей. Помогают, в частности. Соответственно, с ними надо советоваться. Есть всякого рода злые или нейтральные существа вроде лесных духов. А есть еще духи-спутники. Это вообще для Месоамерики в целом очень важная черта, которую в XIX, в XX веках начали изучать. Родился термин, который встречается в религиоведении, — «нагуализм», обозначающий веру в то, что у человека есть дух-спутник. «Нагуаль» — слово из ацтекского языка, у майя это явление называется «уай». Это часть человеческой души, которая живет либо в лесу, либо в другом мире. Когда человек видит сны, на самом деле его дух-спутник или дух-двойник так живет. Это очень важное существо, если оно пострадает, то пострадает и сам человек. Но, с другой стороны, чем больше у тебя духов-спутников, тем ты сильнее духовно. Известно, что двух могущественных колдунов, у каждого из которых было по тринадцать духов-спутников, индейцы избрали в качестве своих предводителей во время одного из восстаний в начале XVIII века.

А их можно было посчитать?

Да, конечно. Есть описания не совсем древние, а уже XVI века, как они обретались — естественно, во сне. Какое животное человеку во сне привидится, таков и его дух-спутник. И наверное, колдуны могли их иметь побольше, а простые люди поменьше. Чем сильнее, хищнее и яростнее это животное, тем больше у тебя магической силы. Поэтому у какого-нибудь простого человека, у которого никаких способностей нет, у него петух может быть или кролик, а у знатных людей или могущественных колдунов могли быть ягуар, пума или орел.

А вам самому не противно изучать общество, где были распространены человеческие жертвоприношения?

Ну это тоже часть человеческой культуры, в конце концов. С нашей точки зрения это дикость, но для древних отрубание головы — вполне логичная вещь. В свое время, когда у нас был курс исторической психологии, преподаватель нам предложил: «Вы подумайте над тем, что ваша историческая специализация — это есть реализация ваших внутренних психологических комплексов». И вся группа у нас закричала: «О! Так вот оказывается, чем занимается Дима Беляев, он маньяк, будет людей расчленять, отрубать им головы, вырывать сердца». Практиковать это я не собираюсь, просто изучаю. Красочные жертвоприношения с вырыванием сердца действительно имели место. Но, во-первых, не настолько массовые, как это показал Мэл Гибсон в своем фильме «Апокалипсис» (эта картина вообще построена на ошибках). Массовые жертвоприношения — это ацтекское, имперская такая традиция.

Что не отменяет того, что жертвоприношения майя были кровавыми.

Кровь — это вместилище души и магической силы. Поэтому значительная часть обрядовой, культовой деятельности была связана с приношением крови своей и чужой. Кстати, пускание своей крови — скорее всего даже более важный элемент, чем жертвоприношение. Пролитую кровь поджигали, а дым воспринимался как элемент, связующий с духами и богами. Это не кормление сверхъестественных существ, а установление с ними связи.

После таких подробностей грех не спросить, согласны ли вы с упомянутым Мэлом Гибсоном в том, что майя заслужили гибель своей цивилизации?

Гибсон — истово верующий католик, поэтому у него никаких других мыслей по поводу цивилизации майя быть не может. Я на это смотрю как историк. Заслужило или не заслужило — те оценки, которые мы можем дать только с точки зрения современного, нынешнего опыта нашего. С нашей точки зрения, принесение в жертву людей, вырывание сердца, отрубание головы — это, конечно же, плохо. Но они жили совсем в другом мире и совсем по-другому на это глядели. Как можно осудить, если картина мира такая? Кстати, наша цивилизация с их точки зрения тоже выглядит странно.

Если человек не приносит в жертву кровь, не пускает ее сам себе, не отрубает головы противникам, значит, он вообще непонятно чем занимается. Как же он тогда мир-то поддерживает, как помогает богам? Как общается с предками?

Человек исторический

А есть ли практический смысл в расшифровке надписей древних майя?

Письменность майя — это элемент человеческой истории в целом. Становиться историком нужно хотя бы потому, что это интересно. Безусловно, изучение истории обогатит вашу духовную культуру. Мы изучаем историю не для того, чтобы прогнозировать будущее, а потому что хотим лучше понять собственную культуру. Человек вообще себя мыслит исторически. С момента дешифровки первых иероглифов Кнорозовым наследие человечества стало еще богаче. Юрий Валентинович очень любил цитировать героя Конан Дойла Шерлока Холмса: «То, что один человеческий мозг придумал, другой человеческий мозг может разгадать».

Один из главных профессиональных бонусов историка — возможность путешествовать. Что историку-лингвисту дает работа в полевых условиях?

Кнорозов говорил: «Ой, я все видел на фотографиях, что мне это смотреть. Можно дешифровать письменность, не выезжая туда». На самом деле, он лукавил — его самого монументальные постройки майя очень впечатляли. Работа «в поле» дает новое ощущение материала. Когда видишь мир, в котором жили майя, своими глазами, все совсем по-другому воспринимается.

О каком ощущении речь? Может быть, вы видели свой нагуаль? Ягуара или, например, кролика?

Нет, пока мне никто не являлся. Приведу пример, как полевой опыт влияет на понимание истории. Все спрашивают: «Ну почему же рукописи майя не сохранились, их испанцы сожгли, еще что-то?» Я говорю: «Да нет, все довольно просто. Во-первых, они могли сгнить в тропическом климате. А во-вторых, говорю, их могли банально съесть». Однажды, когда мы путешествовали по городам майя и заночевали в лагере археологов Паленке — это очень важный и красивый город, у меня промокла записная книжка, и я ее положил на окошко сушиться. Лег спать, а утром проснулся и увидел, что от нее остался только пластиковый корешок — всю бумагу утащили и сгрызли муравьи-листорезы. Они выстроились в длинную-предлинную цепочку, каждый подходил и по кусочку уносил. То же самое происходило с рукописями майя. Пришел один муравей, отрезал кусочек, потом следующий.

Вас постоянно спрашивают про конец света по календарю майя. Все-таки он наступил или еще нет?

Это сумасшествие, которое больше говорит о нашей культуре, о том, что нам свойственно бояться апокалипсиса, глобального коллапса, кризиса, метеорита, чего угодно. В майянской космологии ничего этого нет. Для майя вообще катастрофические концы циклов не характерны. В декабре 2012 года закончился тринадцатый пик — один из периодов, приблизительно соответствующий четыремстам годам. Всего периодов тринадцать, вместе они составляют цикл — пять тысяч сто двадцать шесть лет. Каждым циклом правит одно из божеств. Старый цикл закончился, начался новый. Этим объяснением я очень многих разочаровывал. Одна девушка с РЕН-ТВ даже возмутилась: «Все подтверждают, что будет конец света, а вы говорите обратное! Как же я зрителям это представлю?» Я ответил: «Ну, как хотите».

В каком цикле мы сейчас находимся?

Так далеко они не прогнозировали. Они только указали, что закончится один цикл и начнется новый. Получается, что мир никогда не закончится. Эта перспектива мне очень нравится. У майя можно поучиться оптимизму.

Светлана Герасева
редактор журнала «Куда пойти учиться»
12 сентября 2014

Обсуждение материала

Оставить комментарий

Cпецпроекты