Мой город — Москва
Выбрать другой город:
Учёба.ру WWW.UCHEBA.RU
 

«Наша концепция — показать важность и силу гуманитарного знания»

Филипп Дзядко, главный редактор образовательного проекта Arzamas, посвященного русской гуманитарной науке, рассказал Учёбе.ру о механике работы «Арзамаса», а также о том, как в России возник кризис гуманитарного знания и что с этим делать.
Ксения Яковлева
Редактор проекта Учёба.ру
08 июля 2015
Филипп, как возникла идея «Арзамаса»?

Мне давно хотелось записать лекции ярких представителей отечественной гуманитарной науки так, чтобы их могли увидеть все желающие. В Москве и других городах ежедневно выступают замечательные лекторы и специалисты, я считаю важным сделать так, чтобы их рассказы и знания стали доступны не только тех, кто может прийти и послушать, но для всех, вне зависимости от того, где вы находитесь. И чтобы они были сняты и показаны современно и качественно. Хотелось сделать такой золотой фонд русской гуманитарной науки сегодняшнего дня, задокументировать так, чтобы и через много лет этих ученых было бы интересно смотреть. А это совсем не значит, что поставил камеру и готово, это отдельная наука.

Мы стали обдумывать эту идею вместе с прекрасной Анастасией Чухрай, которая хотела создавать разные проекты в области просвещения, различные примеры, встречались с множеством разных экспертов, собрали команду, с которой создали то, что вы сейчас видите — Arzamas.

С какими экспертами вы консультировались?

С одной стороны, с практикующими учеными, школьными преподавателями, специалистами в образовательных технологиях, с другой — с людьми, которые занимаются съемками, с режиссерами. Мы делаем проект с высоким качеством съемок, этому мы уделяем много усилий. Видеосъемками в Arzamas занимается Александр Уржанов —телевизионный журналист и режиссер. Мы с Сашей попросили режиссера Сергея Нурмамеда, снимающего фильмы вместе с Леонидом Парфеновым, помочь нам с процессом съемок, придумать, как это все должно выглядеть: постановка кадра, графика, интонация. Как сделать серьезные научные высказывания доступными широкому зрителю и не потерять в качестве. У Саши и Сережи это получилось.

Как сформировалась редакция «Арзамаса»?

Постепенно, по мере того, как очертания проекта становились понятнее. Сначала появились люди, которые должны были заниматься видео, потом — те, кто стал заниматься поиском лекторов. Нам помогал филолог, кандидат исторических наук Михаил Велижев, который сейчас преподает в ВШЭ. Он помог сформировать список ученых, лекции которых мы хотели отснять в первую очередь. Особенность нашего проекта заключается в том, что видеокурс состоит не только из лекций того или иного исследователя, но и из набора материалов, которые помогают как можно шире рассказать о выбранной лектором теме. Это и путеводители, и шпаргалки, и списки литературы, и хронологические таблицы. Эти материалы готовят редакторы. Наши редакторы — это журналисты, которые работали в разных московских изданиях, и люди с научным бэкграундом — историки, филологи, искусствоведы — кандидаты наук. Вот примеры тем наших курсов: «Неизвестный Лермонтов», «Архитектура как средство коммуникации», «Театр английского Возрождения», «Как понять Японию», «Антропология коммуналки», «Петербург накануне революции».

Что из себя представляет каждый курс: какие материалы в него входят?

В каждый курс включены короткие лекции (в среднем, каждая длится 15 минут, в одном курсе — от трех до восьми лекций) и материалы к ним. У нас есть авторские курсы и так называемые «композитные», когда один исследователь читает свой курс. Например, Юрий Березкин читает курс «Мифология индейцев Южной Америки»: каждый 15-минутный эпизод этого курса — отдельное произведение со своим началом, концом и кульминацией. Каждая лекция снабжена инфографикой: она довольно сложна в производстве и нужна для того, чтобы помочь лектору «дорассказать» историю, которую он начал. В нее включены изображения, фотографии, гравюры, цифры, самые значимые места в его лекции. Кроме видеолекций, которые для нас готовят и записывают ученые, к каждому курсу прилагается около двадцати, а иногда и пятьдесят материалов в жанрах интервью, фотогалерей, больших текстов. Мы придумываем и находим все, что позволит лучше раскрыть контекст выбранной темы. Здесь мы не ограничиваем свою фантазию и стараемся использовать как можно более разнообразные форматы.

Например?

Мы делали курс, посвященный истории русского патриотизма. Лектор много времени посвятил рассказу о средневековом Новгороде, поэтому мы решили сделать материал, который позволит читателю лучше представить контекст этой темы, и придумали путеводитель по средневековому Новгороду — такой, как будто мы можем сегодня поехать туда. Все наши материалы делают профессиональные ученые — это для нас важно. Вот и тогда мы попросили нескольких историков написать нам такой путеводитель. Они взяли монографии, научные статьи и «перевели» этот материал на язык стандартного путеводителя по любому городу. Только на этот раз мы предложили поехать не в современный Париж, а в древний Новгород. В этом смысле мы занимаемся переводом научных знаний в общедоступный режим. А затем отдаем эти тексты корректорам, фактчекерам, специалистам: мы очень трепетно относимся к тому, чтобы не делать ошибок, хотя они могут встретиться даже у замечательных специалистов.

Как вы выбираете ученых?

Прежде всего, нам важно, чтобы ученый был выдающимся исследователем, который сам занимается наукой. Среди них многие преподают в университетах, но есть и те, кто этого не делает, а работает в архивах — для нас это не принципиально. Главное для нас — показать этого человека наиболее широкому кругу людей. Если речь идет о преподавателях, как правило, мы делаем не те курсы, которые они читают в вузах.

Как вы о них узнаете об этих людях и как связываетесь с ними?

Сначала мы идем к общепризнанным классикам, экспертам в своей области. После того, как мы снимаем их лекции, они рекомендуют нам менее известных, но не менее замечательных людей. Так мы узнаем про новых героев. Если раньше нам казалось, что в нашей стране не так много людей, лекции которых стоит записать и всем показать, то теперь мы понимаем, насколько ошибались: нам не хватает времени на то, чтобы снять всех. Кроме того, мы начинали с тех, кто живет в Москве и Санкт-Петербурге, но нам также безумно хотелось бы снимать лекторов, которые живут в регионах. Это сопряжено с трудностями логистического и финансового характера, но, тем не менее, такое желание у нас есть и, надеюсь, мы сможем в дальнейшем показывать не только лекторов, живущих в крупных городах.

Я сам — кандидат филологических наук: после окончания университета написал диссертацию и собирался заниматься наукой. Я в некотором смысле пристрастен в выборе будущих спикеров: у меня есть своё представление о людях, лекции которых необходимо записать.

Почему у проекта такое название?

«Арзамас» — одно из лучших обществ в истории России. Я его страшно люблю. Мои немногочисленные научные занятия были связаны с этой эпохой в истории русской литературы. У этого общества была замечательная интонация. Мне хотелось всем лишний раз про него напомнить. Хотя это общество не так долго просуществовало, оно оказало огромное влияние на развитие русской культуры. А еще нам бы хотелось, прежде всего, разговаривать с регионами: там — гораздо интереснее. Это еще одно объяснение, почему мы назвали проект в честь старинного общества и старого русского замечательного города. Прекрасных ученых, которые живут в Москве, здесь легко услышать (то, что ты не ходишь на их лекции — это уже твои проблемы), а в регионах они бывают редко. К счастью, с помощью интернета это легко исправить.

Вы упомянули, что у общества «Арзамас» была особая интонация. Какая именно?

Какая! Дружеская интонация. Нам хотелось бы разговаривать с нашими читателями как с возможными друзьями, как с сообщниками. Людей, которые знают все, нет, важно давать человеку понять, что нет ничего страшного в том, что он чего-то не знает. Мы тоже многого не знаем и вместе с нашими лекторами, консультантами и историками будем это исправлять. Это мы должны приходить к человеку и уговаривать его услышать нашу историю, а не смотреть на него свысока и говорить: «Если ты чего-то не знаешь, приходи попозже».

Хочется говорить с людьми с человеческой, понятной интонацией, как будто мы сидим за одним столом.

Связан ли выбор названия проекта с оппозиционным настроем общества «Арзамас»?

Нет, мне просто очень нравится это общество. Поскольку его создателями были Вяземский, братья Тургеневы, Жуковский и другие замечательные люди, разумеется, над всем лживым, официальным, дрянным и бессмысленным, что было вокруг них, в том числе во власти, они насмехались и ненавидели это. Но это не был кружок заговорщиков, вы путаете его с кем-то другим: просто реакция здорового организма на нездоровое окружение.

Вы сказали, что собирались заниматься наукой, но передумали. Почему это произошло?

В определенном смысле я стал ей заниматься: написал некоторое количество научных статей, защитил диссертацию. Но затем жизнь сложилась так, что я стал заниматься журналистикой. Есть не много примеров, когда людям удается совмещать эти виды деятельности: и то, и другое требует отдельного ритма существования — наука не терпит суеты, а журналистика, наоборот, любит скорость. В то время, когда я должен был сидеть в архивах и библиотеке, я сдавал ежедвухнедельный журнал. Это сложно наверстать.

А пытаетесь?

В каком-то смысле то, что мы сейчас делаем — это и реализация моих фантомных болей, потому что каждый день я читаю тексты лучших ученых и слушаю лекции крутейших исследователей. Сейчас моя задача — связать этих людей с как можно более широкой аудиторией.

Есть ли у вас статистика по аудитории «Арзамаса»?

Сейчас будет три месяца, как мы открылись: до этого мы проводили съемки и готовили материалы. Сейчас рано говорить о сложившейся аудитории, так как еще есть «хвосты» от запуска. В среднем в месяц к нам приходит 350-450 тысяч человек. Это приятно, потому что наш контент — сложный, сложнее, чем фотографии котят. Подтверждается наше убеждение, что людям не нужно все упрощать, а нужно разговаривать с ними на равных, и тогда им все будет интересно.

При этом я уверен, что то, что мы делаем — и для меня это особенно важно — это контент для всех, совершенно открытый, независимо от политических взглядов, социальных условий, возраста и целей. «Arzamas» — та же гуманитарная библиотека, просто очень современная. Поскольку курсы, которые мы сняли, находятся в свободном доступе, люди могут смотреть их в любой момент — хоть через 5 лет, хоть через 5 дней.

Есть мнение, что современная молодежь деградирует, ничем не интересуется. Что вы об этом думаете?

Такое мнение существовало с тех пор, как появилась молодежь — то есть всегда. Но в то время, в которое мы с вами живем, этому есть внятное объяснение. Людям нужно показывать разные возможности. Возможности, которые им показывает сейчас наше общество, довольно непривлекательны. Идею о том, что наука — это нечто невероятно интересное, необходимое, невероятный способ приложения своих усилий, редко услышишь. А зря — правду говорить легко и приятно.

С поддержкой науки, гуманитарной особенно, все довольно печально. Практически нет реальной помощи научным и культурным центрам. По сравнению с тем количеством денег, которые тратятся на оборону и личное обогащение членов партии и правительства, это просто смешно. Месяц зарплаты какого-нибудь министра — это пара лет прекрасного существования нескольких библиотек небольшого города. Зачем тратить столько денег на оборону вместо того, чтобы тратить их на образование?

Власть хочет убедить наше общество, что ему нужно постоянно чем-то гордиться. В реальности Россия может гордиться только своей культурой.

Но именно развитием культуры наша власть не занимается: она занимается ее уничтожением. Держится же все здесь на людях, которые занимаются наукой, образованием, культурой.

Как вам с таким просветительским проектом удается выживать в этих условиях?

Эта история — абсолютно меценатская: есть некоторое количество людей, которые считают, что надо вкладывать деньги в образование. У них очень простая логика: те, кто вас окружает — в троллейбусе, на улице, на курорте — это люди, которые учились или не учились.

Есть прямая взаимосвязь между тем, что человек знает и как он себя ведет.

Когда мы говорим про гуманитарные науки, всем кажется, что это нечто необязательное, потому что эти знания нельзя потрогать, продать, применить. Но гуманитарные науки гораздо хитрее и сложнее устроены. «Не все то золото, что блестит»: если ты не можешь потрогать что-то здесь и сейчас, не означает, что оно не имеет ценности. Просто оно дольше «прорастает» и превращается в другие, баснословные дары.

Многие сейчас действительно считают, что образование должно быть практикоориентированным. Что вы можете сказать в защиту гуманитарных наук в связи с этим?

Гуманитарная наука не нуждается в моей защите. Гуманитарная сфера — это та почва, из которой вырастает все остальное. Если кто-то не умеет читать (а уметь читать — это не просто складывать буквы, хотя и это тоже неплохо), не умеет понимать текст, не знает историю своей страны, то и ничего сделать не сможет: он — очень ограниченный человек. В голове такого человека очень мало места для «думания». История, искусство, литература дают пищу для мыслей, возможность для широкого взгляда. Это огромный опыт человеческой жизни.

Если вы не знаете, что было сто лет назад, вы будете повторять одни и те же ошибки.

Если оставить все эти прагматические соображения, то можно понять, что это все просто очень интересно. Ужасно интересно, как жил человек сто лет назад: он был другим или таким же? Интересно, что стоит за сухими фактами из учебника.

У нас на «Арзамасе» вышел материал — «Идеальный телевизор», — в котором мы подобрали видеоматериалы, интервью, тексты, монологи людей, которые уже умерли и которых мы записать уже не сможем. Материалы находятся в открытом доступе, и мы собрали их в одну удобную библиотечку. Среди них есть невероятный разговор актера Георгия Жженова и писателя Виктора Астафьева — двух ветеранов. Он длится десять минут. Если показать этот диалог по телевидению хотя бы один раз, я вас уверяю, большинство людей воскликнут: «Так вот что такое на самом деле война!». Если ты знаешь, сколько людей погибло, кто отдавал приказы, в каких условиях люди содержались, то не будешь требовать, чтобы портреты Сталина висели на автобусных остановках. Нет ничего зазорного в том, чтобы знать о проблемах и несчастьях своей страны. У нас в стране есть одна главная проблема — беспамятство.

История и литература рассказывают тебе, откуда ты взялся — иногда буквально, иногда метафорически. Это очень полезно — и для государства в целом, и для человека в частности.

Вы сказали в одном интервью, что мы сейчас переживаем бесконечный чудовищный кризис гуманитарного знания. Как вы считаете, кто в этом виноват и как это можно исправить?

Есть несколько процессов, которые сейчас происходят. Первый — это объективный процесс, который происходит во всем мире. Идет поиск ответа на вопрос: «Каким должно быть образование?». Это золотая лихорадка, в которую «Arzamas» также попал. Это поиск новых типов образования для будущего. Другой процесс происходит в нашей стране, я уже о нем немного говорил. Эксперименты с ЕГЭ, слияния школ, идея, что все школы должны быть сделаны «под копирку», отношение к учителям, начиная с их зарплат и заканчивая количеством бюрократических препон, которые им приходится переживать регулярно в своей деятельности... Вместо того, чтобы преподавать, им приходится заниматься подписыванием бесконечного количества бессмысленных, никому не нужных бумажек. Отношение к людям знания — ученым и учителям — оно должно быть совсем другим, они должны быть героями, они этого заслуживают.

О каком именно отношении идет речь?

Несправедливом и чудовищном. Проявление этого отношения мы видим в их мизерной зарплате и восприятии их как чиновников, которые должны бесконечно отчитываться о своей работе. Директора школы могут в любой момент снять с должности какие-нибудь чиновники, которые совершенно не разбираются в его работе. Вся жизнь школы регламентируется: у тебя есть очень мало возможностей для того, чтобы отойти от того, что Минобрнауки считает необходимым. А именно это и нужно — проводить какие-то творческие вечера, приглашать современных поэтов, чтобы они читали свои стихи, устраивать театральные представления. Это все делается, но делается с оглядкой — не поощряется, скажем так. Зарплаты учителей должны быть в 10 раз больше, чем они есть сейчас. Если их поднимут, это будет сигналом для всего общества о том, что наша страна считает учителей важной частью в строительстве России. Тогда это и правда будет великая страна, потому что она знает, что самое ценное — человек, разговор с ним.

Какие перспективы, по вашему мнению, есть у гуманитарной науки?

Строя «Арзамас», я общаюсь с огромным количеством людей, которые, несмотря на тяжелые проблемы, занимаются невероятными вещами. С одной стороны, гуманитарная наука переживает институциональный кризис, но с другой — есть множество прекрасных людей, которые занимаются преподаванием, исследованиями. Эти люди — герои, с которыми ужасно интересно и ничего не страшно. Они могут быть известными или неизвестными, но они каждый день делают свою работу. Их хочется прославлять и благодарить. Вопреки всему и несмотря ни на что они занимаются образованием.

Вы говорили об ученых и преподавателях — людях среднего и пожилого возраста. А идет ли молодежь в гуманитарную науку?

Авторы наших материалов — филологи, историки, искусствоведы — это часто молодые люди. У нас есть лекции, которые читают тридцатилетние. В России есть гораздо больше людей, которые занимаются наукой, чем мы думаем. Им просто нужно давать больше возможностей себя реализовать, и с ними все будет в порядке.

Какие у вас дальнейшие планы по развитию Арзамаса? Не планируете снимать лекции ученых-негуманитариев?

Было бы замечательно, но сейчас мы не можем это себе позволить. Кроме того есть такое огромное количество людей, связанных с гуманитарными науками, лекции которых мы еще не записали, такое количество тем, которые мы еще не раскрыли, что хотелось бы прежде всего посвятить себя этому.

Наша концепция — показать важность и силу гуманитарного знания.

Совершенно не обязательно делать курс «История средних веков Западной Европы», если хочешь рассказать о ней. Можно записать курс «История правосудия во Франции», который включает рассказы про инквизицию, Жанну Д’Арк. Таким образом читатель лучше понимает, как был устроен человек и мир в Средневековье. Затем с помощью дополнительных материалов дается больше контекста — хроника той эпохи, ключевые имена, отдельные случаи, литература, которую стоит почитать. Рассказывать о большом через маленькое — я считаю, что именно так и надо делать, чтобы человек почувствовал дух той или иной эпохи. Наводить лупу на что-то маленькое, тем самым давая человеку возможность проникнуть в большую тему.

Есть мнение, что онлайн-образование в скором времени «убьет» университеты и займет их место. Согласны ли вы с ним?

Я бы относился к онлайн-образованию прежде всего как к возможности рассказывать историю большему количеству людей. Это прежде всего способ транспортировки контента, а затем новые возможности его подачи. Но ничто не может заменить частного разговора между людьми, ничто не заменит личного общения ученика и учителя. Особенно, если речь идет о гуманитарных науках.

Ксения Яковлева
Редактор проекта Учёба.ру
08 июля 2015
 

Обсуждение материала

Оставить комментарий

Cпецпроекты