Мой город — Москва
Выбрать другой город:
Учёба.ру WWW.UCHEBA.RU
 

Ребят влечет перспектива

О том, чего стоит «вырастить капусту» у себя на груди, рассказал Учёбе.ру проректор по научной работе МГТУ Борис Васильевич Падалкин.
Катерина Смирнова
04 февраля 2015
Фото: pr.bmstu.ru

МГТУ имени Н.Э. Баумана — старейший технический вуз россии. С 1830 по 1930 годы в Москве существовало единственное место, где готовили высококлассных инженеров-механиков, механиков-строителей и инженеров технологов — Императорское механико-техническое училище. МГТУ — его прямой наследник. Сегодня это по-прежнему престижнейшее высшее техническое учебное заведение, диплом которого высоко котируется за рубежом.

Примечательно, что нагрудный знак, который получают выпускники «Бауманки», — не стандартный «ромбик», а так называемая «капуста» — подобные значки получали молодые инженеры по окончании Императорского училища.

Борис Васильевич Падалкин
Проректор по научной работе МГТУ
Борис Васильевич, кто приходит учиться в Бауманку? Кто эти прекрасные люди, готовые добровольно потратить лучшие годы на мозголомные чертежи и дифференциальные уравнения с решением на полтетради?

Влечет сюда ребят перспектива создавать новую технику. Таких много, система нашей довузовской подготовки позволяет нам студентов подбирать. Средний конкурс в Бауманку — три человека на место. Поступить-то реально. А как пойдет, будет зависеть от мозгов и самодисциплины. Как говорится, на первом курсе выгоняют тех, кто учиться не хочет. На втором — тех, кто учиться не может. Ну, а дальше уже за особые заслуги — вплоть до 6-го курса отчисляем безжалостно. Если кто-то очень увлекся работой и пропускает занятия, выгоняем, какими бы качествами человек ни обладал. Особенность обучения у нас — постоянное напряжение мысли. Человек должен все время думать. Перестал — вылетел.

Понятно, почему бауманцы так шумно отмечают получение своих дипломов — люди из ада вырвались!

Не могу согласиться. Не из ада — из чистилища. Учеба у нас очень насыщенная и хорошо организованная, курсы отшлифованные. Безусловно, здесь стены помогают. Ведь скоро 200 лет, как по этим коридорам ходят люди с тубусами. И многолетнее пребывание в таких условиях формирует особую корпоративную культуру и университетские церемонии — в том числе и катание на тазиках. Дипломники куролесили во все времена. В Санкт-Петербурге получившие лейтенантские погоны и кортики моряки надевают тельняшку на статую адмиралу Лазареву и пытаются начистить какие-то детали у памятника Петру I. В «Калтехе» в США выпускники сбрасывают с крыши пианино. Зачем? А зачем на тазиках кататься и тубусы в Москве-реке топить? Это есть, и это будет.

Есть беспокойство, что эти хорошие ребята, после того, как получат дипломы и прокричат свою знаменитую речевку «Кто инженер? Я инженер!», устраиваются работать не по специальности, а там, где деньги платят. И инженерами, по сути, быть перестают.

Это писатель может писать в стол в надежде, что эти рукописи когда-нибудь заинтересуют издателя, их опубликуют, и он проснется знаменитым. Для того чтобы инженер реализовывался по профессии, конечно, нужно по этой профессии работать. Раньше существовала практика распределения, когда молодые инженеры после вуза направлялись на производство.

Это было хорошо?

Вопрос очень спорный. Ведь распределение было связано с низкой эффективностью рабочей силы. Ведь идиоты из фильмов Эльдара Рязанова, которые ниткой батарею перетерли, — это тоже порождение той системы, когда каждый год выпускались специалисты объективно не нужные.

А разве не предполагается, что каждый ваш выпускник должен создать свой собственный условный самолет?

Это в принципе несбыточно. Всегда или спрос на инженеров превышает предложение, или предложение превышает спрос. По-хорошему, инженеров должно быть больше, чем вакансий — чтобы предприятиям было из кого выбирать. Или ситуация в IT сегодня: взрывное развитие рынка, индустрия готова принять кучу людей. Наши партнеры из компании Mail.Ru рассказывают: «Мы на каждую вакансию получаем 0,3 резюме от людей, которые умеют хоть что-то делать». Хотя там великолепные зарплаты. Собственно, сейчас в IT повторяется то, что происходило в 1920-е годы в авиации, когда необходимость проектировать и конструировать самолеты собрала множество специалистов из разных областей, таких, как проектировщик паровых котлов Туполев и так далее. На самом деле, инженер — профессия универсальная. Академик Глушко, великий конструктор ракетных двигателей, по образованию горный инженер-электромеханик, он должен был шахтные подъемники проектировать и эксплуатировать. Или академик Челомей — блестящий ученый, механик, математик, помимо того, что конструктор великолепный. Например, он открыл математически, построил гипотезы, рассчитал, а потом построил наглядные макеты некоторых явлений, которые применялись в ракетных конструкциях. Есть стержень, на него надета гайка. Если дать на стержень определенные вибрации, гайка начинает ползти по стержню вверх. До него никто до этого не додумался. Это результаты на уровне Эйлера! И это все — наш инженер академик Челомей.

Сегодняшний выпускник может стать Челомеем?

Конечно, может! Слава наших сегодняшних выпускников, конечно, впереди. В последние годы в целом ряде отраслей произошло полное техническое переоснащение производства: новые станки, новые технологические процессы по всей цепочке. Но многие ли об этом знают? Об этом разве где-то пишут? Об этом говорят? Показывают? А ведь кто-то эту технику проектирует, оборудование кто-то создает. Понятно, что есть международное разделение труда, что-то можно заказать у зарубежных партнеров. Есть мировые бренды, которые делают первоклассное оборудование — сейчас нет необходимости заниматься натуральным хозяйством и придумывать свое. Но в любом случае, отечественная инженерная школа сохранилась.

Вот молодой человек получил дипломом Бауманки, горит желанием быть именно инженером — сможет ли он в полной мере реализовать свое желание в России?

Начинать нужно задолго до окончания вуза. Наши преподаватели, особенно профессора, заведующие кафедрами — люди, как правило, востребованные промышленностью. В нашем вузе ведется огромный объем опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ по заказу промышленности. И практически на любой кафедре постоянно нужны люди. На техническую работу мы очень охотно берем своих студентов. Сначала, конечно, проектировать с нуля машину никто им не даст. Но старт может быть дан именно здесь. Человек, работая на старших курсах в рамках выполнения каких-то НИОКРов, получает практический опыт, он понимает, чему и для чего его учили. К тому же за это деньги платят. После вуза можно работать в промышленности, у наших партнеров. Они наблюдают за ребятами и охотно берут их к себе.

А зарплата?

Зарплата инженера сейчас далеко не такая ничтожная. Приличный выпускник сразу после вуза на инженерной должности получает в диапазоне 45-50 тысяч. Меньше — он даже нагибаться не будет. Он понимает, что востребован. Конечно, в IT начальные зарплаты будут чуть повыше — от 70 тысяч. Если приоритетом являются деньги, то умный человек сможет продать свои мозги дорого. Классический пример — «Эрнст и Янг». Они своими объявлениями о наборе специалистов по аудиту обклеили всю Москву. Зарплата на старте тысяч 60, зато головокружительные финансовые перспективы. Правда, это 12-часовой рабочий день, командировки и так далее.

Но при этом как инженер человек будет потерян.

Не факт. Если он занимается техническим аудитом, ему надо разбираться в оборудовании. Через два-три года стажер переходит на следующую позицию. Правда, многие не выдерживают работы на износ, уходят. Но с ними остаются колоссальный опыт и добытые в бою знания.

Ну, а если настоящим инженером работать — в проектной организации, на заводе? Перспективы какие?

Многое зависит от самого человека. Например, есть предприятие в Подольске. Старт где-то 45 тысяч. И один из наших выпускников в 30 лет уже начальник отдела — это 180 тысяч. Конечно, он талантливый человек. А кто-то так и будет сидеть и гайку рисовать за 45 тысяч. Это жизнь. Потом, есть проблема мобильности рабочей силы. Многим кажется, что лучшие перспективы у них в большом городе, в Москве. Но поскольку промышленность в стране жива, кто бы что ни говорил, в прошлом году два наших выпускника уехали в Набережные Челны на «Камаз». Им там будет интересно. Уровень жизни и зарплат в принципе сопоставимый, их устроил. Или концерн «Тракторные заводы» в Чебоксарах. Они делают трактора и дорожную технику. Эта техника нужна все время, и никакие импортные поставки проблемы не решат. Могут смениться владельцы, может смениться структура производства, что-то они могут прекратить выпускать, но конвейеры будут работать. Когда-то у них на всех заводиках были собственные конструкторские подразделения. Сегодня это неэффективно. Вот они взяли и объединили всех конструкторов в рамках концерна, собрали в один кулак — как раз в Чебоксарах. Получился МЕКОМ — международная инжиниринговая компания. Мы с ними тоже работаем.

Может быть, все-таки стоит выбирать специальности с уклоном не в инженерию, а в IT? Все-таки и денег побольше в среднем, и спрос на программистов большой.

Программированию мы обучаем всех. Но программы сегодня уже редко пишут руками, код собирается из комплексов, из больших кусков. Этими комплексами надо уметь пользоваться, а это инженерная работа. Кодировщик в чистом виде — это не выпускник вуза, это продукт среднего образования. Соответственно и потолок низкий: так и будешь сидеть и писать код за еду. Более сложные и хорошо оплачиваемые вещи требуют приличного образования.

Не ослабла ли подготовка инженеров в связи с переходом вузов на Болонскую систему и разделением на бакалавриат и магистратуру?

Если речь идет о заводском персонале уровня мастера, например, инженер смены на классическом машиностроительном производстве, то хорошей четырехлетней подготовки, безусловно, достаточно. Человек получил диплом бакалавра и может либо пойти работать, либо поступать в магистратуру — углубляться по своей специальности или осваивать новые сферы. Также в области IT сегодня гораздо выгоднее двухступенчатая форма, потому что все развивается очень быстро, знания стремительно устаревают, так что выпускник может уже никогда не применить на практике то, что изучал в вузе. Но если говорить об инженерах-разработчиках, которых мы традиционно готовим, прежде всего, для отраслей, близких к хай-теку, ракетно-космической технике, то здесь, конечно, четырех лет не достаточно ни в коем случае — это будет профанация. Не зря ведь в 1980-е годы нам ввели шестилетнее обучение, добавили так называемый одиннадцатый семестр, причем на этом семестре лекции читали специалисты из промышленности, организаций-разработчиков, чтобы познакомить студентов с самыми последними достижениями науки и техники. Так что, у нас по-прежнему половина факультетов — специалитет. Продолжительность учебы — 5 лет 10 месяцев. К сожалению, некоторые специальности попали на двуступенчатую систему, на наш взгляд, неоправданно. Например, робототехника. Но мы сейчас работаем над тем, чтобы вместе с Минобрнауки вернуть эту специальность на классическую шестилетнюю подготовку.

А в западных вузах инженеры тоже учатся по 11 семестров?

В западной системе образования нет некоторых понятий, которыми мы привыкли оперировать. Например, понятие федерального стандарта в Соединенных Штатах отсутствует. Программу определяет сам университет. Во Франции есть классические университеты с бакалаврами и магистрами, которые ведут свою историю с XIII века, та же Сорбонна. А есть созданные в конце XVIII века политехнические школы — Эколь Политекник, Эколь Нормаль и другие. Там учатся по монопрограммам — то, что у нас называется специалитетом.

Если человек не проходит на бюджет в Бауманку, как вы ему по-отечески посоветуете поступить? Учиться у вас за деньги или пойти в другой инженерный вуз, где проходной балл пониже?

У нас большой план приема, так что процентов 90 студентов учатся на бюджете. Платные студенты — всего около 10 процентов. Больше всего платников на факультетах информатики и систем управления, лазерной электроники, биомедицинской техники, инженерного бизнеса и менеджмента. У нас обычно происходит так: человек проходит на бюджет на менее популярную специальность, но хочет учиться на более популярной и перспективной на его взгляд. Вот он и идет туда на платное.

Значит, все-таки лучше заплатить за престижное и заведомо качественное образование, чем идти в вуз попроще?

Тоже не факт. Качество образования зависит от стартовых условий и проходных баллов совершенно нелинейно. Например, человек сознательно выбрал институт попроще, но ближе к дому. Зато у него каждый день появились два часа свободного времени дополнительно, которые он может потратить на чтение книжек. Самый наш титулованный физик из ныне живущих — нобелевский лауреат академик Жорес Алферов. Но он сначала он поступил в скромный Минский политех, а в итоге закончил Ленинградский электротехнический институт, который также не является первым выбором для тех, кто ищет первоклассное техническое образование. Просто те, кто добирается до вершин — это люди с искрой божией. Для них вуз — просто старт.

Катерина Смирнова
04 февраля 2015
 

Обсуждение материала

Оставить комментарий

Cпецпроекты