Мой город — Москва
Выбрать другой город:
Учёба.ру WWW.UCHEBA.RU
 

МГУ учит думать

О том, как приобретенные в университете навыки помогают в творчестве, рассказывает кандидат филологических наук и лидер группы «Мельница» Наталья О’Шей, более известная как Хелависа.
 

Наталья О’Шей

Профессия Лингвист, кельтолог, индоевропеист, специалист по кельтским языкам. Кандидат филологических наук.
Чем известна Вокалистка и лидер музыкальных групп: «Мельница» (фолк-рок), «Clann Lir» (традиционный кельтский фолк), «Romanesque» (фолк). Ранее участвовала в проекте «Тиль Уленшпигель» (фолк-рок), где была вокалисткой и соавтором многих песен.

Мимо динозавров

Наталья, почему вы пошли на филфак МГУ? С детства мечтали заниматься языками?
 
А вот и нет. Я точно знала, что буду учиться в МГУ, но с факультетом определялась долго. Был вариант пойти по стопам моих родителей — на химический. Думала и о физфаке, но я недостаточно люблю математику, чтобы у меня все получалось хорошо с физикой. Совершенно серьезно собиралась поступать на биологический. Мечтала стать палеозоологом, копать в Средней Азии кости динозавров. Но в 6 классе к нам пришла новая учительница биологии, которая стала нашей классной руководительницей. Мы с ней рассорились вдрызг и я решила на биофак не ходить. После этого я довольно долго планировала поступить в музыкальное училище и стать профессиональной пианисткой. Такое желание обьяcняется просто: я училась в музыкальной школе. Но посмотрев на жизнь училища изнутри, я поняла, что так жить не смогу. В итоге все решилось просто: я спросила себя, что мне легче всего дается? А легче всего, почти без особенных усилий, мне давались языки. И я пошла по пути наименьшего сопротивления — на филфак.
 
А чем вас заинтересовали кельтские языки?
 
Мой отец поехал работать в Шотландию, и мы с мамой регулярно ездили его навещать. Эта страна меня чрезвычайно заинтересовала. И когда на занятиях по курсу «Введение в индоевропеистику» зашла речь о кельтских языках, я растопырила уши — прямо как лиса-фенек. К тому же Олег Сергеевич Широков, который нам читал этот курс, был фигурой феерической! Он носил невероятные головные уборы. Мы даже гадали: если он придет принимать у нас экзамен в сванской войлочной шапочке, то, наверное, настроение у него будет хорошее.

 

Если же он наденет бархатный берет а-ля Сирано де Бержерак, то нам не жить.

При всех этих шапочных чудачествах он был очень большим ученым и увлеченно занимался нами, первокурсниками. После лекций Олега Сергеевича я решила, что буду заниматься кельтскими языками. Все совпало: с одной стороны, мне нравился регион, с другой — очень мало кто тогда занимался этими языками, конкуренция была слабой, а с третьей — кельтские языки такие странные, и я подумала, что это будет очень интересно.

 
Когда вы выбирали для себя стезю филолога-исследователя, вас не смущало, что в этой сфере трудно стать богатым человеком и уж тем более знаменитым?
 
— Меня это не расстраивало. Я никогда не стремилась к безумно роскошной жизни, в том, как жила моя семья, меня все устраивало. Мне хотелось, как раньше говорили, «удовлетворять собственное любопытство за счет государства».

Студенты и поклонники

После диплома вы поступили в аспирантуру, окончили ее, защитились и уехали в Дублин.
 
Я работала на кафедре, получила грант от правительства Ирландии и оформила на два года командировку от МГУ. До того, как разразился мировой финансовый кризис, в научных фондах Ирландии деньги были. Сейчас их нет вообще. И мы тогда два года прожили в Дублине. Я работала в Тринити-колледже, занималась кельтскими глаголами, делала постдок и преподавала.
 
На родине кельтских языков вы обучали студентов кельтским языкам?
 
Да, именно так все и было. Это нормально, потому что ирландский язык относится к малым языкам Европы, и специалисты по нему совершенно не обязательно являются носителями языка. А подавляющее население Ирландии его не знает. Поскольку филфак МГУ дает великолепную теоретическую базу и по своему подходу к лингвистике он больше похож на германский университет, чем на ирландский или английский, у меня как раз был сильный козырь. Я могла продемонстрировать строгий системный подход с точки зрения индоевропеистики и теории языка в принципе. Не просто рассказать студентам, как меняется язык, а объяснить, чем это обусловлено.
 
Связь с МГУ не потеряли?
 
Нет, там лежит моя трудовая книжка, я старший научный сотрудник, а сейчас числюсь в отпуске по уходу за ребенком.
 
Какими глазами на вас студенты смотрят, когда в аудиторию входит сама Хелависа?
 
Я перестала преподавать на филфаке, потому что у меня постоянные гастроли — это тяжело. Мы пытались в МГУ делать дистанционное обучение через сайт, но студенты к этому не совсем готовы, поэтому затея пока не увенчалась большим успехом. Да и пропреподавав 10 лет, я решила, что пора и честь знать.
 
Вы читали лекции или вели семинары?
 
И то, и другое. Самым сложным всегда было первое занятие в сентябре. Приходят новые люди, кто-то из них из-под парты тебя фотографирует телефоном, кто-то подходит и просит автограф, кто-то говорит:

«Ну, я абсолютно не знаю, что там происходит в этих кельтских языках, но я ваш давний поклонник, хочу у вас учиться».

 

Честно говоря, всех таких людей, всех фанатов «Мельницы», я просила больше ко мне не возвращаться. Мне было понятно, что если человек пришел не учиться, а поглазеть, то смысла в этих занятиях нет.

 
Разве любовь и восхищение преподавателем не может стать залогом любви к предмету?
 
Если тебе не нужен кельтский язык, то кельтский язык тебя не полюбит ответно.

Обмен энергиями

В какой момент вашей жизни музыка началась всерьез?
 
Музыкой заниматься я никогда не прекращала. И когда я решила не стать профессиональным пианистом, это не значит, что я закрыла крышку фортепьяно и более к нему не возвращалась. Я продолжала сочинять песни, научилась немножко играть на гитаре. Как исполнитель я пользовалась некоторой известностью в ролевой и реконструкторской тусовках. Потом мои кассетки попали в руки Руслану Комлякову, ныне покойному руководителю группы «Тиль Уленшпигель». который захотел сделать несколько аранжировок и предложил мне попеть. Я согласилась. А «на сцену» мом подсаживаешься. Ты учишься обмену энергией с людьми в зале, и если вдруг наступает перерыв, тебе этого начинает катастрофически не хватать.
 
Музыка и научная деятельность не мешают друг другу?
 
Даже помогают. Я часто выцепляю из источников интересные выражения, которые потом превращаются в стихи. Например, песня «Воин вереска» была написана, потому что я в одной ирландской огамической надписи наткнулась на имя собственное, которое буквально означает «Воин вереска». Кроме того, музыка и математика, музыка и точные науки (а лингвистика — это очень точная наука) имеют друг с другом стопроцентное сродство. Я очень люблю сольфеджио, кстати.
 
И давно ли вы его полюбили?
 
В музыкальной школе. У меня была чудесная преподавательница, я обожала писать у нее двухголосные диктанты. На меня все смотрели как на шизоида. А мне так это нравилось! Математическая красота гармонии — ее надо уметь ощутить.
 
И математическую красоту языков, стало быть.
 
Да, совершенно верно.

Цивилизационный контекст

Много ли студентов на филфаке выбирают кельтские языки?
 
Нет, нас ничтожно мало — 1-2 человека с потока. Когда кельтология в России только начиналась, по обмену от МГУ в Тринити-колледж в Дублин ездило в год два, максимум — три человека. Сейчас уже налажен поток. Каждый год по нашей специальности защищаются диссертации. Пожалуй, самым большим достижением стало переименование кафедры германской филологии в кафедру германской и кельтской филологии. И мне, конечно, бесконечно приятно быть частью этого движения.
 
У кельтологов сегодня есть перспективы, если ты не Хелависа?
 
Кельтология в любом случае одна из двух специализаций. Потому что невозможно закончить филфак с одним языком — их должно быть минимум два. А у ирландиста лучше три: ирландский, английский и немецкий, или, как в моем случае, — французский. У меня еще датский был. Но, конечно, кельтология — это наука. Надо быть готовым к тому, что если ты решил стать кельтологом, то ты уже не сможешь удовлетворять свое любопытство за счет государства — потому что государство тебе просто денег не даст. И ты будешь метаться между грантами, сидеть на трех кафедрах в трех институтах на полставки — так у нас сейчас обстоят дела. Но это в любом случае благодарное занятие, потому что ты делаешь то, что тебе интересно. Поэтому в вопросе реформирования Академии наук я особенно резко против того, что ученым будут навязывать некие темы для исследований. Наука — это дело любви и свободного выбора. Если тебе не нравится тема, которую тебе дали, ты ничего путного не напишешь, каким бы умным ты ни был.
 
Подход к изучению иностранных языков на филфаке и, допустим, на МИДовских курсах отличается?
 
Безусловно. На филфаке очень большое внимание уделяется тому, что обозначается французским словом civilisation. То есть синтезу истории языка и истории культуры соответствующего народа. Это очень важно, потому что нужно не только обладать определенным вокабуляром и грамматическими навыками — нужно понимать, какие понятия важны для носителя соответствующего языка. Откуда взялись, например, такие английские выражения, как my Lord and Master?

 

Это наследие норманнского завоевания, когда знать говорила по-французски, а челядь — по-английски.

И у челяди вошло в привычку дублировать малознакомое им французское слово своим родным английским. Это все часть national identity соответствующего народа. И невозможно реально хорошо говорить на языке и качественно переводить, если ты не разбираешься в national identity. Несколько раз посол Ирландии просил меня сделать одолжение и попереводить вместо профессиональных переводчиц, которые работали в посольстве. Это было не очень удобно, мне пришлось однажды даже отказаться, чтобы не обижать девочек. Но я понимаю, почему была нужна я. Просто в данном случае я была не просто человеком с английским и ирландским языками, но человеком, который владеет всей культурной спецификой. Например, как называется пьеса в русском переводе и в английском источнике — такого плана вещей выпускники курсов МИД зачастую не знают, при том, что великолепно владеют языком.

 
Где в России сейчас учиться кельтским языкам?
 
Все там же — в МГУ у Татьяны Андреевны Михайловной, моей научной руководительницы и руководителя всего кельтского направления.
 
Есть мнение, что МГУ закостенел в своем академизме. Вы согласны?
 
Нет. Я патриот МГУ и всегда буду за МГУ. У меня в группе «Мельница» еще два человека — сотрудники МГУ, химического и физического факультетов. Так что, у нас собрался свой «маленький МГУ».
 

Как учиться в МГУ. Советы от Хелависы

Больше самостоятельности. Результаты ЕГЭ совершенно ничего не значат для вашей студенческой жизни и уже ничего не гарантируют в ней. Помните, что вы поступили лучший вуз нашей страны. Никто вам не будет говорить «вот это важно, вы это подчеркните фиолетовым маркером». Вы сами должны вычленять ключевые моменты из речи преподавателя. Тем более что есть преподаватели, которые изъясняются в жанре «поток сознания». Преподаватель тоже творец, он тоже артист, особенно лектор. Иногда его «несет» — это тоже нормально, потому что любая лекция — это то же самое, что концерт. Тайминг лекции соответствует таймингу концерта, мы знаем, когда слушатель расслабляется, когда его надо опять «подцепить», на какие ключевые моменты нужно обратить внимание и повторить, знаем, когда надо рассказать анекдот. Именно от хороших преподавателей студенты выходят после сдвоенной из двух пар лекции с настроением будто они на курорт съездили — все в восторге, в приподнятом настроении.

Обязательно ходите на спецкурсы. Не пренебрегайте ни одним спецкурсом, который покажется вам интересным — это поможет вам выбрать свою специализацию. И чем раньше вы начнете ходить на спецкурсы, чем раньше вас запомнят на соответствующей кафедре, тем лучше к вам будет отношение. Не стесняйтесь задавать дополнительные вопросы, подходить за дополнительным материалом — не филоньте. Но силы свои соизмеряйте. Не должно быть такого, что вы навалили на себя 25 спецкурсов, и из-за этого не смогли освоить основную программу.

Доведите дело до конца. Допустим, у вас а есть параллельное большое увлечение: историческая реконструкция, спорт, гонки, музыка. Что делать, если эти «несерьезные» занятия начинают вылезать на первый план и требовать к себе больше времени и усилий? В любом случае надо закончить вуз, кровь из носа. Я не понимаю людей, которые бросают учебу на 4-5 курсах. Даже если ты потом заберешь диплом и пойдешь работать вообще не по той специальности, вуз дает системное мышление. МГУ не просто учит определенным наукам — он учит думать. И если даже после этого вы резко меняете специальность, вы все равно умеете строить причинно-следственные связи, у вас есть навык обработки информации, вы умеете ставить вопросы, отвечать на них и понимать, какие вопросы встанут впереди.

Фото: Роман Кузнецов специально для журнала "Куда пойти учиться".

Обсуждение материала

Оставить комментарий

Cпецпроекты